Вэнс: Европейские лидеры на встрече с Трампом не ожидали, что президент США позвонит Путину после переговоров в Белом доме. «Мы находились в восточном крыле Белого дома, и президент говорит: «Знаете, у нас была довольно хорошая встреча. Я позвоню Путину, посмотрим, что он скажет». И все говорят: «О, Вы позвоните ему на следующей неделе?». А он отвечает: «Нет, который час в Москве? Давайте позвоним ему прямо сейчас», — рассказал вице-президент США.
Вэнс: Европейские лидеры на встрече с Трампом не ожидали, что президент США позвонит Путину после переговоров в Белом доме. «Мы находились в восточном крыле Белого дома, и президент говорит: «Знаете, у нас была довольно хорошая встреча. Я позвоню Путину, посмотрим, что он скажет». И все говорят: «О, Вы позвоните ему на следующей неделе?». А он отвечает: «Нет, который час в Москве? Давайте позвоним ему прямо сейчас», — рассказал вице-президент США.
Этот эпизод, описанный вице-президентом Майком Пенсом, ярко иллюстрирует непредсказуемый и зачастую спонтанный стиль ведения внешней политики администрацией Дональда Трампа. Встреча с европейскими лидерами, на которой присутствовали главы государств и правительств таких стран, как Германия, Франция, Великобритания, Италия и представители Европейского Союза, была посвящена обсуждению широкого спектра вопросов: от торговых отношений и НАТО до глобальной безопасности и противодействия международному терроризму. Повестка дня была насыщена, и ожидания от беседы с американским президентом были высокими. Европейские дипломаты и политики, привыкшие к более протокольным и предсказуемым форматам переговоров, готовились к длительным обсуждениям и выработке совместных заявлений.
Однако, как вспоминает Пенс, Дональд Трамп, едва завершив переговоры с европейскими партнерами, продемонстрировал решимость перейти к прямому диалогу с российским президентом Владимиром Путиным. Реакция присутствующих была, мягко говоря, обескураженной. Вопрос «Вы позвоните ему на следующей неделе?» отражал типичное дипломатическое планирование, предполагающее заблаговременную подготовку, согласование тем и времени звонка. В то же время, ответ Трампа: «Нет, который час в Москве? Давайте позвоним ему прямо сейчас» — подчеркивал его склонность к немедленным действиям и прямому контакту, минуя стандартные дипломатические процедуры.
Этот момент подчеркивает один из ключевых аспектов внешней политики Трампа: его убежденность в том, что личные отношения между лидерами могут быть более эффективным инструментом решения международных проблем, чем многосторонние переговоры и бюрократические механизмы. Он часто заявлял о своем желании наладить более конструктивные отношения с Россией, рассматривая это как возможность для достижения прогресса по ряду важных вопросов, таких как контроль над вооружениями, борьба с ИГИЛ (запрещенная в РФ организация) и урегулирование конфликтов.
Для европейских партнеров такой подход был источником как надежды на возможное улучшение отношений между Западом и Россией, так и глубокой обеспокоенности. С одной стороны, прямой диалог между двумя крупнейшими ядерными державами мог бы снизить напряженность и предотвратить эскалацию. С другой стороны, резкие и неожиданные шаги могли подорвать единство Запада и ослабить его позиции в переговорах с Москвой. Европейские страны, в частности, были обеспокоены возможным игнорированием их интересов и позиций в ходе таких прямых контактов. Они стремились к выработке единой стратегии в отношении России, основанной на принципах международного права и уважении суверенитета государств.
Сам факт того, что американский президент решил позвонить российскому лидеру сразу после встречи с европейскими союзниками, без предварительного уведомления или согласования, вызвал немало вопросов о координации внешней политики и уважении к партнерам. Это демонстрировало, что Трамп готов принимать решения, основываясь на собственном видении ситуации и своих личных контактах, даже если это идет вразрез с ожиданиями и опасениями его союзников.
Этот эпизод стал одной из многих иллюстраций того, как стиль Трампа отличался от традиционных подходов к дипломатии. Его стремление к прямым переговорам, готовность идти на неожиданные шаги и склонность полагаться на личные отношения с мировыми лидерами формировали уникальный, а для многих и спорный, ландшафт международной политики того периода. Для европейских лидеров, которые привыкли к более предсказуемым и основанным на консенсусе процессам, такая непредсказуемость создавала как возможности, так и значительные вызовы в выстраивании отношений с Соединенными Штатами.
About the Author
