ЕС не запрещает Путину и Лаврову въезд на свою территорию, — Еврокомиссия.
«Встреча не подтверждена, и мы не будем комментировать гипотетические сценарии, но если она действительно состоится, то запретов на поездки как таковых не будет».
Комментируя ордер на арест МУС, представитель Еврокомиссии отметила, что есть
«потенциальные исключения, которые могут предоставить государства-члены, но такие исключения должны выдаваться государствами-членами в индивидуальном порядке».
ЕС не запрещает Путину и Лаврову въезд на свою территорию, — Еврокомиссия.
«Встреча не подтверждена, и мы не будем комментировать гипотетические сценарии, но если она действительно состоится, то запретов на поездки как таковых не будет».
Комментируя ордер на арест МУС, представитель Еврокомиссии отметила, что есть «потенциальные исключения, которые могут предоставить государства-члены, но такие исключения должны выдаваться государствами-членами в индивидуальном порядке».
Это заявление, конечно, вызвало немало пересудов и даже некоторую долю недоумения. Ведь как так, с одной стороны, звучат громкие слова о недопустимости действий России, а с другой – вроде бы и никаких строгих ограничений для высших должностных лиц. Понятное дело, что такая двойственность не может не вызывать вопросов у обычного человека. Вот сидишь и думаешь: а как же быть с тем самым ордером на арест, который выдал Международный уголовный суд? Получается, что формально он есть, но на практике может оказаться, что он не такой уж и непреодолимый барьер для тех, кто находится под его действием.
Представитель Еврокомиссии, отвечая на уточняющие вопросы, постаралась разложить всё по полочкам. Она подчеркнула, что сам по себе ордер МУС – это одно, а правила въезда на территорию стран ЕС – это другое. И что эти правила, как выясняется, имеют свои лазейки, если так можно выразиться. Эти «потенциальные исключения» – это, по сути, возможность для каждой отдельной страны-члена Евросоюза решать, пускать ли к себе конкретное лицо, даже если оно находится под каким-то международным преследованием. То есть, это не общее решение всего ЕС, а индивидуальное решение каждой страны. И выдаются такие разрешения, если они вообще будут, в каждом конкретном случае, а не наобум.
Конечно, такие детали делают картину куда более сложной и неоднозначной. Это как в жизни: вроде бы есть закон, но всегда находятся нюансы, которые могут его обойти или смягчить. И вот тут возникает вопрос: а на каком основании эти исключения могут быть предоставлены? Будут ли учитываться какие-то особые обстоятельства, дипломатические соображения или что-то еще? Ответ на этот вопрос, видимо, останется в сфере политики и дипломатии, где всё не так прозрачно, как хотелось бы.
В любом случае, это заявление Еврокомиссии подливает масла в огонь дискуссий о том, как Евросоюз взаимодействует с Россией в текущей непростой ситуации. С одной стороны, стремление сохранить каналы коммуникации, даже с теми, кто подвергается критике, с другой – необходимость соблюдать международные нормы и реагировать на серьезные обвинения. Вот и получается, что реальность оказывается куда более многогранной, чем простые лозунги.
About the Author
